Премьера: 03.06.2004 г. Режиссер: Адольф Шапиро, художник: Давид Боровский, художник по свету: Глеб Фильштинский, иллюзионные эффекты: Рафаэль Циталашвили, композитор: Игорь Вдовин Актеры: Рената Литвинова, Анастасия Скорик, Янина Колесниченко, Екатерина Соломатина, Сергей Дрейден, Андрей Смоляков, Дмитрий Куличков, Владимир Краснов, Евдокия Германова, Мария Зорина, Сергей Угрюмов, Юлия Галкина, Юлия Ковалева, Николай Чиндяйкин, Дмитрий Бродецкий, Владимир Тимофеев, Борис Коростелев, Евгений Савинков Фото и сведения о спектакле с официального сайта театра: http://art.theatre.ru

"Когда-то, еще в Рижском ТЮЗе, у А. Шапиро был легендарный спектакль «Чукоккала», в котором на сцену, в гущу персонажей Корнея Ивановича, некстати врывался мальчик из другого спектакля. Это было очень смешно. Комедия Чехова «Вишневый сад» в версии Шапиро не смешна совершенно. Даже Епиходов - Сергей Угрюмов лишен возможности бесконечно попадать впросак. Но ощущение «мальчиков» и «девочек» из другого спектакля - одно из доминирующих. Вот и Сергей Дрейден, гость из Петербурга, блестяще играющий в этом спектакле Гаева, - из другого… не то что театра, а мира. Этот - из мира наблюдений над деталями, любви к театральной гиперболе, физической форме, горькой иронии по отношению к персонажу и живого участия в его жизни". Наталия Каминская, Культура, 10.06.2004

"Поистине это самый веселый, самый оптимистический и залихватский «Вишневый сад» из всех, когда-либо мною виденных. После такого спектакля жить хочется. Петь хочется. Сама садик я садила, сама буду поливать, сама милого любила, сама буду убивать. Да, вот такая она, Раневская - безответственная, недалекая, наплевательски относящаяся к собственным детям. Птичка божия не знает практически ничего. Разве мы не видим на каждом шагу, как берегут и опекают подобных птичек? Разве секрет, что женщине надо быть ужасно умной, дабы прослыть дурой, и чертовски сильной, чтобы заморочить всем вокруг голову своей слабостью? Другое дело, что с Чеховым шутки плохи. Шапиро и Литвинова придумали свою Раневскую, но в исходник «Вишневого сада» она вписывается, как червяк в ягоду. По-моему, именно из-за этого развалились в спектакле остальные женские образы. Мужики держатся автономно, каждый сам за себя, а женщины потеряли главный ориентир и играют плохо. Все, даже Евдокия Германова - Шарлотта. Суетятся, кривляются, верещат неестественными голосами. Хотят быть вместе с Литвиновой, болтаться в одном ручье. Но Литвинова неподражаема и неповторима. И слава Богу. Хорошенького понемножку". Елена Ямпольская, Русский курьер, 7.06.2004

"Кажется, все уже из чеховского «Вишневого сада» выжато, обо всем сказано, и правильнее было бы дать этой пьесе отлежаться, отдохнуть под паром, пока не придет какой-нибудь молодой и дерзкий режиссер и не откроет в ней новое, бьющее в сердце содержание. Пришел не молодой, отнюдь не дерзкий Адольф Шапиро, а повел себя неожиданно и даже вызывающе. Взял да и пригласил на роль Раневской Ренату Литвинову, даму в светско-кинематографических кругах известную, но на драматической сцене до сих пор не выступавшую. Существо она странное, никаким профессиональным оценкам не поддающееся, голоса никакого, манерность даже для театральных подмостков излишняя. Казалось, что назначение это - всего лишь дань моде, и печальный результат обнаружится тут же, на премьере. На премьере выяснилось, что тут не ошибка - решение". Марина Зайонц, Итоги, 8.06.2004

"«Чеховским» ли получился образ у Литвиновой? По-моему, да. Великий лечитель человечества был строг к женщинам, требуя от них всего, чего не было (и нет) в мужчинах, - красоты, любви, верности, искренности, вдобавок - труда на благо, и без всяких пошлостей, пожалуйста. Правда, он прекрасно знал, что таковое женское чудо, ежели оно образуется, будет несчастно до последних пределов. Свою героиню, Любовь Раневскую, автор любил - за правдивость, «честность самоотчета», изящество, нелюбовь к пошлости, стойкость перед лицом несчастья. Но тем не менее такие женщины могут искренне не заметить ни войны, ни революции, ни пожара в собственном доме, поскольку будут в данный момент перечитывать письма от любовника или писать их. Эту женскую, женственную сущность и воплощает сегодня на сцене МХАТа Литвинова. Она прелестна и бесполезна, притягательна и ограниченна, в высшей степени нужна для общей картины сущего - и лишняя в своей семье, доме, на своей горькой земле. Она и есть чудесный и никому не нужный цветущий вишневый сад, мгновение красоты, напрасный привет царства гармонии падшему миру. Да, в русском измерении бытия красота и польза несовместны. «Дачи,- задумчиво говорит Литвинова-Раневская в ответ на деловое предложение Лопахина вырубить сад и продать землю под дачи. - Дачники… Это так пошло… Простите!». И столько презрения, брезгливости в этих словах «дачи, дачники», что зал начинает смеяться". Татьяна Москвина, Московские новости, 11.06.2004

"Мы почти никогда не видели молодых Раневских. .. Всю историю с любовником в Париже принимали на веру. Эта же - прекрасна. И очевидно - грешна. Ее громкие кульминационные сцены нехороши, визгливы, вульгарны. В лучших, тихих, рождается ощущение, что эта театральная «неумеха» - способный человек. Неизвестно, входило ли это в замысел постановщика, или изумительная сценография, «черный квадрат» в глубине напоминают о конце сущего. В спектакле - без ролей, с одной странной, по чеховским канонам невозможной центральной ролью, - возникает ощущение исчерпанности, конца, обрыва в пустоту. Обитателей усадьбы. Их эпохи. И чеховских персонажей, от которых из-за плохой игры актеров все чаще остается лишь отзвук знакомых имен. И терпящего неудачу за неудачей нынешнего театра Чехова, на какое-то время, видимо, конченного для нас. И художественного театра, как русского феномена и уникума, который вот только что был и уже нет его…". Вера Максимова, Независимая Газета, 8.06.2004

"Не знающая и не желающая знать никаких театральных законов, Литвинова чужда всему ансамблю спектакля. Строго говоря, они убийственны друг для друга - Рената Литвинова и все ее окружение: хрупкая Шарлотта (Евдокия Германова), Аня (Анастасия Скорик), крикливый, грубый и однокрасочный Лопахин (Андрей Смоляков), Варя (Янина Колисниченко) - обо всех них почти нечего сказать, кроме того, что они там были. Лучше молодой студент Школы-студии МХАТ Дмитрий Куличков, играющий Петю. Еще лучше - Сергей Дрейден, приглашенный специально из Петербурга. Пожалуй, только он удерживает напряжение несовместимых пространств и сущностей. Великолепный импровизатор, он пытается соединить театральные умения своих партнеров с размытой и бесформенной субстанцией Литвиновой. Он играет Гаева желчным, ироничным, холеным барином, заигрывающим с «левыми». Его речь, обращенная к шкафу, вовсе не прекраснодушная болтовня, а отчетливое понимание законов исторической энтропии. Он как-то провоцирующе ироничен, точно речь о шкафе включает в себя совсем другие смыслы - память о Прохожем, который пройдет в знаменитой сцене со «звуком лопнувшей струны» этаким матросиком с «Авроры», знание того, что все в этом саду обречено. Он играет Гаева, точно он провокатор, поджигатель всего этого мира. Его не раздавит продажа вишневого сада". Алена Карась, Российская газета, 7.06.2004

"Наверное, Адольф Шапиро хотел поставить спектакль про МХАТ - про тот художественный и общедоступный вишневый сад, который мы потеряли. Шехтелевский оливковый занавес с чайкой художником Давидом Боровским обыгран элегантно и изобретательно. В начале спектакля он не раздвинется в стороны, а распахнется вглубь с тем, чтобы затем, окружив героев, распасться на узенькие трепещущие полоски. К оливковой краске, само собой, позже добавится и белая - прозрачный тюль, напоминающий о вишневом цветении". Глеб Ситковский, Газета, 3.06.2004

"Питерская театральная знаменитость Сергей Дрейден играет Гаева, и то, что Раневская его сестра, у Дрейдена очевидно. В нем та же уходящая, выморочная порода. Пожалуй, даже аристократизм, но в каком-то жалком варианте. Смешные очки, сползшие на нос, дорогой мятый пиджак, выразительная бурная жестикуляция, которая сменяется ступором. Это пара восхитительных вырожденцев, неуместных и странных, это клочок того самого газона, который растили 300 лет, а теперь случайно забыли залить асфальтом. Богатство их интонаций, жестов, мимики да и просто прихотливость их внутренней жизни, возможно, на наш взгляд полной пустяков, выглядит поразительно и дико среди окружающего плебейства". Дина Годер, Газета.Ru, 4.06.2004

"... перед нами концертное исполнение пьесы Чехова «Вишневый сад» в интеллигентной постановке крупного режиссера Адольфа Шапиро, начинающееся и заканчивающееся, как и положено концерту, на авансцене перед закрытым занавесом. Лишь ближе к финалу, словно вспомнив, кто он есть на самом деле, Шапиро ставит сцену прощания Лопахина и Вари по-настоящему - так, как умеет и должен. И слова, которые произносит Смоляков, обретают не концертный уже, а глубокий драматический смысл: попытался объясниться с женщиной и вдруг с абсолютной ясностью понял, что они чужие. Так кидаешься к человеку, чтобы обнять его, и видишь - не тот, обознался. Положа руку на сердце, я с легкостью променяю какое-нибудь занудное психоложество на хороший концерт (репертуар МХАТа он по-своему, безусловно, украсит), но весь этот концерт я, не задумываясь, отдам за одну такую вот сцену". Марина Давыдова, Известия, 4.06.2004

"Оказалось, что литвиновская изломанность и взнервленность, странная манера говорить и жестикулировать, как это ни странно, идут Раневской - женщине с исковерканной судьбой и расшатанной психикой, привыкшей к парижской богемной жизни и все время витающей где-то над землей. Благодаря им становятся понятны слова Гаева о сестре: «В каждом ее движении чувствуется порочность». А нежелание сдать землю в аренду у этой Раневской объясняется очень просто, чисто эстетическими причинами: «Дачи, дачники…» - Рената пробует эти слова на вкус, словно на дегустации вин, и произносит свой вердикт «Простите, но это так пошло» с безапелляционностью ведущей телепередачи «Стиль»". Марина Шимадина, Коммерсантъ, 4.06.2004