Ингмар Бергман родился 14.07.1918 г. в Упсале в семье викария. Мальчик посещал частную гимназию, увлекался театром и кинематографом. В девятнадцать лет убежал из дома. Работал в Драматической студии, ставил детские спектакли в парках, сочинял пьесы, открыл свой маленький театрик в Гражданском доме. Студенческий театр поставил пьесу Бергмана "Смерть Каспера". Премьера прошла удачно, и он получил контракт на год. После окончания факультета литературы и искусства Стокгольмского университета Бергман в 1944 г. возглавил Городской театр Хельсингборга. В 1946 г. становится постоянным режиссером в Городском театре Гетеборга, где работает три года. В 1940 гг. Бергман пробует силы в кино. Фильмы выходят один за другим: "Дождь над нашей любовью" (1946), "Корабль идет в Индию" (1947), "Портовый город" (1948), "Тюрьма" (1949). Комедия "Улыбки летней ночи" (1955 г.) получает специальный приз на Каннском кинофестивале. В 1955 г. снял "Седьмую печать" - один из своих шедевров. Фильм "Земляничная поляна" (1957 г.) удостоена приза "Золотой медведь" на кинофестивале в Западном Берлине. После фильма "Фанни и Александра" (1982 г.) Бергман уходит из кино и посвящает себя театру. В 1987 г. опубликовал автобиографию "Латерна Магика". В 1997 г. поставил фильм "В присутствии клоуна", сыграв в нем одного из пациентов психиатрической клиники. Умер Ингмар Бергман 30.07.2007 г.

«Бергман наслаждался самим кинопроцессом. Его мало волновали отклики на снятые им фильмы. Ему было приятно, когда его оценивали по достоинству, хотя однажды он признался мне: «Если кому-то не нравится мой фильм, это меня раздражает... секунд тридцать». Его не интересовали кассовые сборы. Даже если продюсеры и кинопрокатчики звонили ему и сообщали о количестве проданных билетов за премьерный уикенд, эти цифры тотчас же вылетали у него из головы: «К середине недели, - говорил он, - их дико оптимистичные прогнозы сойдут на нет». Ему нравилось, когда критики его хвалили, но он в этом нисколько не нуждался. Он хотел, чтобы зрители получали удовольствие от его картин, но далеко не всегда делал свои фильмы простыми и понятными.
Фильмы Бергмана можно осознать лишь через длительный процесс осмысления - но усилия не пройдут даром. Когда, например, вы понимаете, что две героини «Молчания» - это, по сути, враждующие ипостаси одной женщины, казавшийся загадочным фильм раскрывается во всем своем колдовском очаровании. Или, скажем, если вы проштудируете датскую философию до того, как посмотрите «Седьмую печать» или «Волшебника», это вам определенно поможет. Однако Бергман обладал столь удивительным даром рассказчика, что он мог увлечь и приковать внимание зрителей даже самым трудным для восприятия фильмом. Я слышал, как люди, выходившие из зала после просмотра одной его картины, говорили: «Я не очень-то понял, о чем это кино, но так и просидел весь фильм, вцепившись в кресло».
Вуди Аллен

Для меня Бергман - это совершенно отдельный кинематографический материк. Таких отдельных кинематографических миров со своим особым пространством и временем, со своими пленяющими законами жизни - довольно мало. Существует догадка о том, что наш мир бесконечен как в сторону увеличения масштабов его измерения, так и в сторону уменьшения, что можно говорить о тождественности устройства микромира и макромира, одного атома и Вселенной в целом. Бергман, выстраивая миры вселенской значимости и модели существования в них, работает не с макрокатегориями, а с отдельными микрочастицами бытия. Я не хотел бы проводить параллели, которые всегда огрубляют оба уподобляемых явления, но, в принципе, если бы Достоевский был кинематографистом и жил в Швеции, то он мог бы стать вторым Бергманом, или даже первым. Достоевский на самом деле тоже занимался микромиром - по-другому, по-своему, в традициях русской литературы, - но его метод познания природы и человека, обращенный не к эпике, а к устройству отдельного человеческого «атома», - очень схож с бергмановским. Этот режиссер может в фильме, где ничего особенного вроде бы не происходит, рассказать нечто, затрагивающее меня, человека совершенно другого менталитета, далекого от шведской жизни - потому что в его картинах отражен, как в капле воды, весь мир, частицей которого являюсь и я. Самая показательная в этом смысле картина - «Сцены из супружеской жизни». Если я перескажу этот фильм, вы спросите: «Ну и что?» Супружеская пара. Муж ушел к другой, но в душе он по-прежнему любит свою первую жену. Вот содержание двухсерийного телевизионного фильма. Здесь в принципе отсутствует какая-либо ярко выраженная коллизия. Но это делается с такой прозорливостью по отношению к человеческому микрокосму, с такой интуитивной тщательностью, так подробно и так гуманно, что частная история, которая в любой другой интерпретации всегда останется частной, перерастает рамки мелодрамы.
Вадим Абдрашитов

На главную темы